Государственный исторический музей Южного Урала продолжает публикацию серии статей-интервью Д. Г. Графова (при участии Е. П. Клавдиенко) о Челябинске и его жителях. Собеседником авторов стал Юрий Александрович Киселев.
– Мое детство пришлось на годы войны. Это время я помню смутно. В 1944 году у меня умерла мать. Дед жил в Васильевке (район поселка Бабушкино). Там еще был поселок «Горбит», технический завод, рядом был кирпичный завод. Отец служил в военном подразделении, которое года за два-три до войны было направлено на Дальний Восток. К тому времени он женился на моей матери. Уехал он на Южную границу с Монголией, станция Борзя Забайкальской железной дороги. Там в 1940 году родился я. У меня была сестра 1938 года рождения.
Помню эпизод перед началом войны. Всех погрузили на поезда, поехали южной веткой, и на какой-то станции в Казахстане объявили, что начинается война. Отец поехал дальше, а мать с двумя детьми осталась. Сначала ведь война рассчитывалась на несколько месяцев, а когда все затянулось, она с детьми и другие сели на какие-то товарные вагоны и поехали на Урал. В Челябинске жили на Градском прииске в земляночке. Мать где-то простыла, заболела и умерла. Сестру взяла тетка по отцу, которая жила на Градском прииске. Все тогда там жили в землянках. А я поехал к деду по матери в Васильевку, как тогда все называли. У него там был дом. Теткин муж Николай работал старателем в районе Градского прииска.
Отец пришел с войны где-то в 1946 году и устроился на цинковый завод. Нам дали квартиру от завода. Это был трех- или четырехэтажный дом с коридорной системой. На этаже была общая кухня, где можно было готовить. Но готовили в основном у себя в комнатушке. Комната была квадратов двенадцать. Этот дом не сохранился, его снесли. К этому дому был пристроен еще корпус, и еще стоял отдельно дом. Это все было на углу, где сейчас Комсомольский и Свердловский проспекты. Там был клуб, почта, сейчас там продают машины. Жили мы там три года, где-то до 1950 года. Я ходил там в садик, там же пошел в школу. Это была 26-я школа. На Островского. Там я окончил три класса. Потом отец построил дом, и мы переехали — в самом конце Островского, где был цинковский квартал. После нашего квартала уже простиралось поле — от Востока и на Запад до самого Прииска. Держали живность, одно время даже была коза. Картошку сажали от завода (выделяли земельные участки). Когда переехали на Колхозный поселок, я года два-три ходил в девятую школу. Потом построили 78-ю — прямо от нашего дома на юг. По этой улице 49-й автобус курсировал на Градский прииск (отправлялся от Главпочтампа).
В 1950 году мы переехали, мне было 10 лет.
Свободы у нас было много, что хотели, то и делали. Одно из развлечений было на аэродроме. На пересечении Аэродромной улицы с Каховской (Косарева и Комсомольский проспект) стоял черный бревенчатый дом, в ровном поле. Он весь почернел на ветрах. Стояла метеостанция. И рядом самолет «кукурузник». Это все, как я думаю, осталось от аэродрома. А дальше с левой руки стоял деревянный ангар, когда-то хорошо сделанный, к тому времени уже заброшенный. Это было начало 1950-х годов. Впереди было поле, там играли в футбол. Вот, по всей вероятности, раньше там был аэродром. Позднее там появился аэродром ДОСААФ, долгое время там стояла вышка. Правее вышки была ровная площадка, откуда взлетали самолеты и куда приземлялись парашютисты. Там был белый круг, в который они должны были приземлиться. Перед тем, как взлететь самолету и выбросить парашютистов, отправляли самолет, который выбрасывал на парашюте мешок с песком. Смотрели, куда он приземлится, рассчитывали скорость ветра и так далее. Одно из развлечений было для нас — собирать парашют.
– Расскажите про пруд Коммунар.
– Пруд Коммунар был, как идти из поселка Бабушкино. Там был водозабор. Мостик, и слева располагались две водные станции — «Динамо» и «Локомотив». Вход был по билетам, со стороны городского бора. Мы часто ходили купаться на водную станцию. Там был огороженный бассейн, деланный деревом. Стояла вышка для прыжков. Мальчишками мы пропадали там все лето. Лазили без билетов. От улицы Островского шли вниз, через Васильевку, через пруд Коммунар и на водную станцию. Глубина бассейна была метра два, песочек был, сделан настил, стояли тумбы, дальше росли сосны.
– А на Бабушкино купались?
– Купались. Были смельчаки, которые подплывали прямо туда, где сброс воды с плотины.
– В город часто выбирались?
– Нет, находились постоянно в поселке.
– А в кино как ходили?
– На Цинковом поселке, где клуб, стояла кинобудка. Это был постоянный кинотеатр. В клубе Цинкового завода. У самого кинотеатра названия не было. В клубе проходили разные мероприятия, работали кружки. Работал художник, грунтовали холсты. Билет в кино стоил рублей десять. А нам художник открывал дверь, она была по ту сторону экрана, и пускал нас.
Еще мы купались за кожзаводом. Где железнодорожный мост и идет железнодорожная ветка на Свердловск. Когда строили мост, сделали высокую насыпь, и образовался заливчик. А в то время ЧГРЭС работал, центрального отопления не было, горячая вода сливалась туда, поэтому вода в Миассе от моста даже зимой не замерзала. Это было прямо за кожзаводом. Туда ходили купаться. Прыгали прямо с моста.
– А этот мост тоже был? Когда по Кожзаводской идешь, через островок.
– Да, был.
– А на острове что было?
– Я не знаю. Помню мост. По нему идешь, пешеходная зона была шириной с метр и две колеи. (Во время войны мост охранялся, был огорожен проволокой). Пройдешь туда — там был стадион, куда мы ходили играть.
– А мост, который через проспект Победы, сейчас Ленинградский, он уже был?
– Да, он был и был основным.
– А в районе Колхозного поселка?
– Там был подвесной мост, на канате, мог пройти один человек. Мост болтался, по весне его смывало, его ремонтировали. Но связь с тем берегом осуществлялась.
– Что из себя представлял поселок цинкового завода в 1950-е годы?
– Он начинался там, где сейчас угол Комсомольского и Свердловского проспекта, большой дом, это был дом 8. Дальше стоял второй дом — дом № 9. Этот дом был для начальства. Потом дом № 6, где стоял «Альянс», потом дом № 7, а 1-й и 2-й уже по Каслинской. Лотки стояли «Пиво — водка» (водку продавали на разлив, не в бутылках). Рядом проходила железная дорога на Свердловск. Трамвай № 3 с вокзала делал тут петлю и возвращался обратно. Народ выходил из трамвая, шел через железнодорожный переезд, а с той стороны от путей было другое трамвайное кольцо и шел трамвай до ЧМЗ. Виадук построили уже где-то в 1955 году. Где Свердловский и Каслинская, стоял двухэтажный домишко, где был санаторий для больных дизентерией (сейчас там больница). Потом стоял 4-й дом, а дальше — гастроном «Десятка». Где была остановка «Островского», там шло поле и была барахолка. Это было примерно на месте кладбища.
– В домах был водопровод или колонки?
– Был и водопровод, и отопление было. Была котельная, баня, за которой был овраг. Через трамвайную линию в сторону реки уже начинался Кирсарай. По Каслинской на углу Кожевенной была школа № 7 (для недоразвитых детей). Одноэтажное здание, оно есть и сейчас. Еще было здание чугунно-литейного завода, отходы с которого сбрасывались за овраг. После войны продолжали делать ручные гранаты — лимонки. Бракованные выбрасывали, а мы подбирали, если не заряжены. А если пройти вдоль по улице, то упрешься в кожзавод. Когда стали строить дома, выгребали под фундамент много земли, овраг стали засыпать. На этом месте построили стадион (цинковский стадион). Стояли столбы, натягивалась сетка, и играли. Где 4-й дом, было два двухэтажных рубленых дома из дерева, за ними стояли два гаража. Наверное, для начальства, потому что машин ни у кого не было. Через дома шла прямая асфальтированная дорога (улица никак не называлась) и выходила на Каслинскую. В районе Красных Казарм и Островского стояли белые двухэтажные длинноватые дома. Застройки возле ремонтного завода еще не было. За казармами ничего тогда не было, было поле. Основной улицей была Каслинская с трамвайными путями. Движение шло по Кирова и у Теплотеха заворачивало и переходило в Каслинскую.
– А за цинковым заводом Вы не бывали? Что там было?
– Ничего не было. Было кладбище.
– За железной дорогой, где сейчас склады и гаражи, стояли жилые двухэтажные дома. Вы это помните?
– Там стояла пожарная часть. Потом там насажали много тополей. Где 8-й наш дом и улица Каховского, через Каслинскую перейдешь — начинался Кирсарай. Это была враждебная нам сторона. За улицей Каховского до Каслинской все было застроено домами. Где 8-й дом, был «хитрый рынок». Стояли прилавки, и там торговали. Магазинов не было. Стояло овощехранилище. Еще было 3 или 4 длинных барака, в которых жили рабочие цинкового завода. Окна были близко к земле. Комнатушки по 7–8 метров, между ними тонкие перегородки.
Везде стояли пивные лотки, где можно было налить и тут же выпить кружку пива. Стояли такие и на площади Ярославского. Еще стояли газированные аппараты. Были передвижные лотки с мороженым по 7 копеек. Туда накладывали сухой лед, который поддерживал низкую температуру. Лотки перемещались на колесиках.
Все семьи тогда держали скот. Стадо гнали по Каховского на аэродром, за метеостанцию и ангар. Люди, которые жили в двух- и трехэтажных домах, держали скот в сараях. Коровы были не у всех, а вот коз держали практически все.
– Какова была ситуация с хлебом?
– Где-то до 1960-х годов были страшные очереди за хлебом. Свободно купить хлеб было нельзя, его привозили, талонов не было. С пяти — с шести часов утра занимали очередь, к открытию уже была давка. Хлеб продавался в виде больших булок, которые резали на вес.
Жили весело. В коридоре по одну сторону было комнат пять, по другую — комнат семь, во всех дети, они выбегали в коридор, играли.
– Мыться куда ходили?
– Когда здесь жили, ходили мыться в эту баню. Парной там не было. В бане была парикмахерская. Вещи стирали дома у себя в комнатах — в тазиках, на доске. На кухне стояла плитка. Было центральное отопление от котельной.
– Когда жили на Колхозном, где брали воду?
– Были раздаточные колонки. Сама ближняя колонка была по Тепличной (проспект Победы). Вода в колонках была в свободном доступе, без талонов.
Машин раньше было мало. На машинах ездило начальство. В поселке у нас была конюшня. У каждого цеха завода была своя телега. Утром запрягали, ехали на завод через переезд, а вечером возвращались. Еще у нас была овчарня. Где точно — не помню. Наверное, на территории завода. Собаки охраняли склады.
– Как рабочие добирались на цинковый завод? Наверное, и из других районов же ехали.
– Шли пешком. Основная рабочая сила была, конечно, здесь, в поселке. Отец у меня когда приехал, жил на вокзале, а на завод ходил пешком.
– Наверное, все были стройные.
– Конечно. Жирных не было. Если кто-то жирный появится, особенно пацан, то его засмеют.
– На работу и с работы через полгорода пешком — хорошая закалка.
– Так и питания нормального не было. Кто работал в основных цехах, тому были талоны на спецпитание. Остальные питались в столовой за свои деньги. А тем, кто в основных цехах, — да, бесплатные талоны. Как компенсация за потерю здоровья. Тем, кто был не в основных цехах, вроде давали молоко.
– Расскажите о дороге на ЧМЗ дальше цинкового завода. Это была проселочная дорога? Грунтовка?
– Асфальта не было, дорога была простенькая. Каслинская кончалась на переезде, а дальше шла эта дорога.
– В лес за грибами ходили?
– Ходили. На Прииск. Редко. Пацанами почти что не ходили.
– Родители на зиму соленья готовили?
– А как же! Все было свое.
– А бочку с капустой в сарае держали?
– Погреб был. Не в сарае, а в доме. Был основной дом, и к нему пристроены сенки, там выкопана яма.
Торговали молоком. Приходила бабка, шла по коридору, кричала: «Кому молока?». Из своих комнатушек выходили с банками, она наливала.
– Заводской гудок был? Во сколько?
– Конечно! Это целая история. На Колхозном поселке я же уже работал с 16 лет. Доходил до завода за полчаса. Главный гудок был ЧГРЭСовский. Там пара много, труба большая. В восемь звучал гудок, понимали, что началась работа. Потом в обед был гудок, потом часов в пять. Это был самый мощный гудок, его слышал весь город. На электроремонтном заводе был писклявый гудок. Он был без двадцати. Без десяти давал гудок чермет. То есть по всему городу были гудки, заводов же много. Все гудки различали между собой.
– А как вели учет рабочего времени?
– Мастер наблюдал. Коллектив. Если опоздал, могли донести.
– Зарплаты на заводе у рабочих были больше, чем у служащих?
– Одинаковые.
